Религиозные и межэтнические противоречия под хиджабом не скроешь

Определимся сразу – ношение одежды в любом обществе, это не только способ самовыражения, но и традиции среды обитания, гигиена и другие факторы, определяющие роль человека в окружающем его мире.

В светском государстве, где религиозные атрибуты объявлены лишь выражением свободы совести, какие-либо элементы одежды, отражающие религиозные убеждения, не могут быть обязательными для остального общества, не связанного узами религии, заставляющей верующих одеваться по единому образцу. Надо признать, что это ограничивает свободное передвижение индивидуума в среде обитания, отвлекает на себя внимание в общественных местах, какими являются школы.   

Поэтому вполне логично решение, принятое Верховным Судом РФ, подтвердившее законность на запрет ношения хиджабов в школах Ставрополья. Однако оно дает повод для подведения некоторых итогов в спорах вокруг распространения мусульманской одежды в этом регионе.

Сегодня некоторые авторы (в частности К. Казенин) намеренно не обозначают предметом споров одежду школьниц, полагая, что в публичном пространстве Ставрополья речь в основном идет уже не о ней.

На первый взгляд такое утверждение может показаться удивительным, потому как законодательная инициатива ставропольского правительства касалась только хиджабов в школах, и ничего более. Если перейдем на уровень федеральной власти, то вопрос о хиджабе также рассматривался исключительно в связи со школьной формой. Правомерно было ожидать, что обсуждение позиции краевых и федеральных властей с точки зрения ее одобрения или неодобрения станет прерогативой специалистов-педагогов, психологов. Они могли бы хотя бы попытаться найти ответ на действительно непростой вопрос: как избежав этнической или конфессиональной сегрегации в школьной среде, одновременно воспитать у ребенка уважение к иной вере, иной культуре.

Стоп – приехали! Вот с этого момента, поподробнее! Светская школа России это не медресе при мечети, не воскресная школа при православном храме. И не надо перекладывать на педагогов, преподающих общенаучные дисциплины какие-то иные, связанные с той или иной религией. Это в корне вредный подход к означенной проблеме. Надо сказать больше – именно с введения в светской школе предметов религии, начались распри о ношении одежды по религиозным традициям и убеждениям. Есть возражения?  

Но этот факт дружно замалчивается, и дискуссий об этом в Ставропольском крае было весьма и весьма недостаточно. А вот вопрос школьной формы, хотя и был причиной обращения к теме хиджаба, быстро сменился в публичном пространстве чем-то вовсе иным.

Большинство комментаторов, выступающих с позиции "местных" не утруждали себя обсуждением серьезных проблем педагогики, ограничиваясь призывами типа: "не дать слабину", "держать удар", "сохранить устои". Обсуждение плавно перешло к наиболее широкой теме защиты "своего" и противостояния "чужому", и символом перехода, как полагают многие обитатели ставропольских соцсетей, стал именно хиджаб. А ключевая роль в этой защите, как и в этом противостоянии, предлагалась краевым властям.

Многие склоняются к утверждению, что ставропольские события вряд ли напрямую повлияют на споры о том, чем должно служить российское государство - нанятым налогоплательщиками оператором, который призван обеспечить безопасность и исполнение писаных законов.  Или же хранителем некого единственно верного, избранного уклада, недружественного ко всему, что ему, укладу не соответствует. Эти споры носят слишком глобальный характер, слишком острый для современной России,  и как мы ранее уже утверждали, особенно ярко они проявились в последние годы, когда религиозная тематика стала проникать и в школы, и в заголовки главных новостей дня.

И все же следует признать, что именно в ставропольском споре о хиджабах, деление общества на "свой - чужой" продемонстрировало как свою несостоятельность, так и наличие очевидных рисков. И по этой причине происходящее в крае оказалось так весьма поучительным для всей остальной России.

Но прежде всего, следует обратить внимание, что ставропольскими сторонниками борьбы с хиджабом, этот атрибут рассматривался как средство защиты края от приезжих. Сегодня миграция в Ставропольском крае, особенно в крупных городах, действительно, создает серьезные проблемы. Даже не повторяя очевидное - что за преступления, совершенные конкретными приезжими не должны отвечать все их соплеменники, заметим другое: на Ставрополье в среде мусульманок, носящих хиджаб - не только уроженки других регионов.  

Скандал с хиджабом первоначально возник именно в той части края, где мусульманское население никак нельзя отнести к приезжим новой волны. К примеру, на востоке края дагестанцы проживают еще с 50-х годов прошлого века - когда дагестанских колхозников мобилизовала советская власть для разведения на этой территории тонкорунных овец. Что касается ногайцев, то их местонахождение в восточном Ставрополье и вовсе можно исчислять веками. Вдобавок к восточным районам, в крае есть и другие места, где этносы, преимущественно исповедующие ислам, проживали задолго до постсоветских переселений - как, например, карачаевцы в окрестностях Кисловодска или те же ногайцы в районе Минеральных Вод.

И что немаловажно, среди перечисленных народов немало молодых мусульманок, сегодня вдруг резко одевших хиджаб.  А само понятие борьбы с хиджабом, в том виде, как оно преподносится в местном медиа – пространстве, уже воспринимают как меру противостояния "чужим".  В результате, граница между "своими" и "чужими" пролегает вовсе не между Ставропольем и северокавказскими республиками, и о ней, кстати сказать, многие в крае мечтают. Эта виртуальная граница способна разорвать изнутри сам край, его районы и даже села.

Заметим, что кампания против ношения хиджаба подавалась и как защита от радикальных течений в исламе. Но если взять соседние со Ставропольем кавказские регионы, где друг другу противостоят различные направления в исламе, хиджабы не связывают, ни с одним из них. К примеру, в том же Дагестане среди женщин, предстающих перед людьми "закрытыми", находятся верующие самого разного толка. В их числе и последовательницы суфизма, который рассматривается как наиболее "умеренная" и дружественная России ветвь дагестанского ислама. Вполне естественно, когда они приезжают на Ставрополье, или живут там, то следуют привычной для них форме одежды.

Резюмируя все вышеизложенное, отметим, что ношение хиджаба в Ставропольском крае уже выходит из обязательной атрибутики только приезжих, и его ношение нельзя отнести к экстремистским проявлениям.

Становится все более очевидным тот факт, что под развернувшейся в регионе дискуссией, скрывается главная опасность противостояния "свой - чужой", и ее всячески пытаются вывести на политический уровень. И оказывается, что границу между "своими" и "чужими" на деле можно установить произвольно, через некий символ, а вовсе не через поступки или ясно зафиксированные позиции.

Понятие "Чужой" не всегда связано с термином "криминальный мигрант", тем более не сторонник терроризма. И все же лучше понять, что в борьбе с обеими этими группами в регионе нужна не только охранительная риторика, а более профессиональная, основанная на законе и подконтрольной общественности работе государственных служб.

"Чужой" - это такой, кто не "свой". А вот понятие "свой" - сегодня решили определить через отношение к одежде, а завтра - как угодно иначе.

Однако вернемся к первоначальным понятиям: не следует выпячивать свою привязанность именно к религиозным символам на территории, где это не принято. Если это делается – только с одной целью, продемонстрировать свое отличие от окружающих, мнимое превосходство, так осуждаемое в светском обществе. Ведь в силу этого мнимого превосходства, лояльность общества к некой "традиции" может приобрести роль входного билета в те или иные инстанции, будь то госслужба, бизнес или даже культура. И тогда, для достижения результата, будет достаточно лишь наличия религиозной либо иной атрибутики, позволяющей чиновникам от власти, в целях достижения "ренты", отделять "своих" от "чужих".